недовлюбившиеся люди недорастраченным теплом могли бы обогреть кварталы недопостроенных домов
АННА СЛОМАЛА НОГУ
Она танцевала в студии, а этот засранец поднял ее, хотя она говорила, что ее не надо поднимать, и уронил. Она сломала ступню. Анна танцовщица. Танец - ее жизнь, он дает ей возможность летать. И я люблю Анну. В это время я был в Таджикистане, двухнедельная командировка превратилась в трехмесячную. “Насколько это серьезно?” - “Я сломала ногу, я никого не знаю в Париже. Два твоих друга подняли меня по лестнице, одного из них я видела впервые”.
//ЧУВСТВО ВИНЫ, ВИНЫ, ВИНЫ.//
Владимир, мой русский переводчик, спрашивает: “Кто это,” - “Это Анна”. - “Завтра мы летим в Афганистан”. - “Я знаю, но она сломала ногу”. Анна пытается вернуть меня к разговору: “Так что ты собираешься делать?” А я ей что-то типа: “Анна… понимаешь… мне только что напомнили, что завтра мы летим в Афганистан”. Пауза. Смертельно тихая пауза. Я только что разбил ее сердце на миллион кусочков. “Хорошо, послушай. Я сейчас тебе перезвоню. Я попытаюсь что-нибудь придумать”. Она уже представляет себе, как я беру билет на ближайший рейс. “Хорошо, любовь моя. Я жду тебя”. Я звоню моему другу Дафнии. Я говорю: “Даф…” Она отвечает: “Я знаю. Анна звонила мне. Она сломала ногу. Ты должен ехать и работать над репортажем”. “Даф, я не об этом. Мой брат ненавидит меня до сих пор! Когда я говорю “ненавидит”, я имею в виду настоящую ненависть. Потому что, когда умерла мама, я не приехал домой, я был в командировке. Помнишь Вику? Мы тогда снова решили жить вместе. В Москве совсем недалеко от нас взорвали жилые дома. А я уехал, уехал в командировку! А Каролина… когда ее сестра выходила замуж, я не появился на свадьбе, потому что заканчивал репортаж. А теперь Анна, на седьмом этаже без лифта, абсолютно одна в Париже…” - “Стенли, поезжай. Она может переехать ко мне”.
Как будто Бог в очередной раз проверяет меня. Он дает мне еще один шанс, чтобы посмотреть, осталось ли во мне что-нибудь человеческое. Я сидел там целый час, пытаясь понять, что сделал бы на моем месте порядочный человек. На следующий день я поговорил с Гари. “Гари, если бы с твоей женой что-нибудь случилось, что бы ты делал?” Он ответил: “Прежде всего Фийона”. Сколько лет прошло, а я все еще чувствую себя подонком.
//ЯСНО, ЧТО Я ПОЕХАЛ.//
(с) Стенли Грин. Черный паспорт
Она танцевала в студии, а этот засранец поднял ее, хотя она говорила, что ее не надо поднимать, и уронил. Она сломала ступню. Анна танцовщица. Танец - ее жизнь, он дает ей возможность летать. И я люблю Анну. В это время я был в Таджикистане, двухнедельная командировка превратилась в трехмесячную. “Насколько это серьезно?” - “Я сломала ногу, я никого не знаю в Париже. Два твоих друга подняли меня по лестнице, одного из них я видела впервые”.
//ЧУВСТВО ВИНЫ, ВИНЫ, ВИНЫ.//
Владимир, мой русский переводчик, спрашивает: “Кто это,” - “Это Анна”. - “Завтра мы летим в Афганистан”. - “Я знаю, но она сломала ногу”. Анна пытается вернуть меня к разговору: “Так что ты собираешься делать?” А я ей что-то типа: “Анна… понимаешь… мне только что напомнили, что завтра мы летим в Афганистан”. Пауза. Смертельно тихая пауза. Я только что разбил ее сердце на миллион кусочков. “Хорошо, послушай. Я сейчас тебе перезвоню. Я попытаюсь что-нибудь придумать”. Она уже представляет себе, как я беру билет на ближайший рейс. “Хорошо, любовь моя. Я жду тебя”. Я звоню моему другу Дафнии. Я говорю: “Даф…” Она отвечает: “Я знаю. Анна звонила мне. Она сломала ногу. Ты должен ехать и работать над репортажем”. “Даф, я не об этом. Мой брат ненавидит меня до сих пор! Когда я говорю “ненавидит”, я имею в виду настоящую ненависть. Потому что, когда умерла мама, я не приехал домой, я был в командировке. Помнишь Вику? Мы тогда снова решили жить вместе. В Москве совсем недалеко от нас взорвали жилые дома. А я уехал, уехал в командировку! А Каролина… когда ее сестра выходила замуж, я не появился на свадьбе, потому что заканчивал репортаж. А теперь Анна, на седьмом этаже без лифта, абсолютно одна в Париже…” - “Стенли, поезжай. Она может переехать ко мне”.
Как будто Бог в очередной раз проверяет меня. Он дает мне еще один шанс, чтобы посмотреть, осталось ли во мне что-нибудь человеческое. Я сидел там целый час, пытаясь понять, что сделал бы на моем месте порядочный человек. На следующий день я поговорил с Гари. “Гари, если бы с твоей женой что-нибудь случилось, что бы ты делал?” Он ответил: “Прежде всего Фийона”. Сколько лет прошло, а я все еще чувствую себя подонком.
//ЯСНО, ЧТО Я ПОЕХАЛ.//
(с) Стенли Грин. Черный паспорт