недовлюбившиеся люди недорастраченным теплом могли бы обогреть кварталы недопостроенных домов
Соло на ундервуде. Избранное- Как вас постричь?
- Молча.
В советских газетах только опечатки правдивы. "Гавнокомандующий". "Большевистская каторга" (вместо "когорта"). "Коммунисты осуждают решение партии" (вместо - "обсуждают"). И так далее.
У Ахматовой как-то вышел сборник. Миша Юпп повстречал ее и говорит:
- Недавно прочел вашу книгу.
Затем добавил:
- Многое понравилось.
Это "многое понравилось" Ахматова, говорят, вспоминала до смерти.
Сидели мы как-то втроем - Рейн, Бродский и я. Рейн, между прочим,
сказал:
- Точность - это великая сила. Педантической точностью славились
Зощенко, Блок, Заболоцкий. При нашей единственной встрече Заболоцкий сказал
мне: "Женя, знаете, чем я победил советскую власть? Я победил ее своей
точностью!"
Бродский перебил его:
- Это в том смысле, что просидел шестнадцать лет от звонка до звонка?!
Женя Рейн оказался в Москве. Поселился в чьей-то отдельной квартире.
Пригласил молодую женщину в гости. Сказал:
- У меня есть бутылка водки и 400 гр. сервелата.
Женщина обещала зайти. Спросила адрес. Рейн продиктовал и добавил:
- Я тебя увижу из окна.
Стал взволнованно ждать. Молодая женщина направилась к нему.
Повстречала Сергея Вольфа. "Пойдем, - говорит ему, - со мной. У Рейна есть
бутылка водки и 400 гр. сервелата". Пошли.
Рейн увидел их в окно. Страшно рассердился. Бросился к столу. Выпил
бутылку спиртного. Съел 400 гр. твердокопченой колбасы. Это он успел
сделать, пока гости ехали в лифте.
Найман и Бродский шли по Ленинграду. Дело было ночью.
- Интересно, где Южный Крест? - спросил вдруг Бродский.
(Как известно, Южный Крест находится в соответствующем полушарии.)
Найман сказал:
- Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Ефрона. Найдите там букву "А".
Поищите слово "Астрономия".
Бродский ответил:
- Вы тоже откройте словарь на букву "А". И поищите там слово
"Астроумие".
Писателя Воскобойникова обидели американсие туристы. Непунктуально
вроде бы себя повели. Не явились в гости. Что-то в этом роде.
Воскобойников надулся:
- Я, - говорит, - напишу Джону Кеннеди письмо. Мол, что это за люди,
даже не позвонили.
А Бродский ему и говорит:
- Ты напиши "до востребования". А то Кеннеди ежедневно бегает на почту
и все жалуется: "Снова от Воскобойникова ни звука!.."
У Эдика Копеляна случился тяжелый многодневный запой. Сережа Вольф
начал его лечить. Вывез Копеляна за город.
Копелян неуверенно вышел из электрички. Огляделся с тревогой. И вдруг,
указывая пальцем, дико закричал:
- Смотри, смотри - птица!
Встретились мы как-то с Грубиным. Купили "маленькую". Зашли к одному
старому приятелю. Того не оказалось дома.
Мы выпили прямо на лестнице. Бутылку поставили в угол. Грубин, уходя,
произнес:
- Мы воздвигаем здесь этот крошечный обелиск!
У Иосифа Бродского есть такие строчки:
"Ни страны, ни погоста,
Не хочу выбирать,
На Васильевский остров
Я приду умирать..."
Так вот, знакомый спросил у Грубина:
- Не знаешь, где живет Иосиф Бродский?
Грубин ответил:
- Где живет, не знаю. Умирать ходит на Васильевский остров.
Валерий Грубин - Тане Юдиной:
- Как ни позвоню, вечно ты сердишься. Вечно говоришь, что уже половина
третьего ночи.
Повстречали мы как-то с Грубиным жуткого забулдыгу. Угостили его
шампанским. Забулдыга сказал:
- Третий раз в жизни ИХ пью!
Он был с шампанским на "вы".
Грубин предложил мне отметить вместе ноябрьские торжества. Кажется, это
было 60-летие Октябрьской революции.
Я сказал, что пить в этот день не буду. Слишком много чести.
А он и говорит:
- Не пить - это и будет слишком много чести. Почему же это именно
сегодня вдруг не пить!
Пришел к нам Грубин с тортом. Я ему говорю:
- Зачем? Какие-то старомодные манеры.
Грубин отвечает:
- В следующий раз принесу марихуану.
Как-то раз отец сказал мне:
- Я старый человек. Прожил долгую творческую жизнь. У меня сохранились богатейшие архивы. Я хочу завещать их тебе. Там есть уникальные материалы. Переписка с Мейерхольдом, Толубеевым, Шостаковичем.
Я спросил:
- Ты переписываался с Шостаковичем?
- Естественно, - сказал мой отец, - а как же?! У нас была творческая переписка. Мы обменивались идеями, суждениями.
- При каких обстоятельствах? - спрашиваю.
- Я как-то ставил в эвакуации, а Шостакович писал музыку. Мы обсуждали в письмах различные нюансы. Показать?
Мой отец долго рылся в шкафу. Наконец он вытащил стандартного размера папку. Достал из нее узкий белый листок. Я благоговейно прочел:
"Телеграмма. С вашими замечаниями категорически не согласен. Шостакович".
Журналиста Костю Белякова увольняли из редакции за пьянство. Шло собрание. Друзья хотели ему помочь. Они сказали:
- Костя, ты ведь решил больше не пить?
- Да, я решил больше не пить.
- Обещаешь?
- Обещаю.
- Значит, больше - никогда?
- Больше - никогда!
Костя помолчал и добавил:
- И меньше - никогда!
Моя дочка говорила:
- Я твое "бибиси" на окно переставила.
Я спросил у восьмилетней дочки:
- Без окон, без дверей - полна горница людей. Что это?
- Тюрьма, - ответила Катя.
Случилось это в Таллинне. Понадобилась мне застежка. Из тех, что называются "молнии". Захожу в лавку:
- "Молнии" есть?
- Нет.
- А где ближайший магазин, в котором они продаются?
Продавец ответил:
- В Хельсинки.
Некто гулял с еврейской теткой по Ленинграду. Тетка приехала их
Харькова. Погуляли и вышли к реке.
- Как называется эта река? - спросила тетка.
- Нева.
- Нева? Что вдруг?!
Молодого Шемякина выпустили из психиатрической клиники. Миша шел домой
и повстречал вдруг собственного отца. Отец и мать его были в разводе.
Полковник в отставке спрашивает:
- Откуда ты, сын, и куда?
- Домой, - отвечает Миша, - из психиатрической клиники.
Полковник сказал:
- Молодец!
И добавил:
- Где только мы, Шемякины, не побывали! И в бою, и в пиру, и в
сумасшедшем доме!
Реплика в Чеховском духе:
"Я к этому случаю решительно деепричастен".
- Какой у него телефон?
- Не помню.
- Ну, хотя бы приблизительно?
Ленин произносил:
"Гавнодушие".
В психиатрической больнице содержался некий Муравьев. Он все хотел
повеситься. Сначала на галстуке. Потом на обувном шнурке. Вещи у него
отобрали - ремень, подтяжки, шарф. Вилки ему не полагалось. Ножа тем более.
Даже авторучку он брал в присутствии медсестры.
И вот однажды приходит доктор. Спрашивает:
- Ну, как дела, Муравьев?
- Ночью голос слышал.
- Что же он тебе сказал?
- Приятное сказал.
- Что именно?
- Да так, порадовал меня.
- Ну, а все-таки, что он сказал?
- Он сказал: "Хороши твои дела, Муравьев! Ох, хороши!.."
Рожденный ползать летать... не хочет!
Плакат на берегу:
"Если какаешь в реке,
Уноси говно в руке!"
Театр абсурда. Пьеса: "В ожидании ГБ..."
Ольга Форш перелистывала жалобную книгу. Обнаружила такую запись: "В каше то и дело попадаются лесные насекомые. Недавно встретился мне за ужином жук-короед".
- Как вы думаете, - спросила Форш, - это жалоба или благодарность?
Два плаката на автостраде с интервалом в километр. Первый: "Догоним и перегоним Америку..."
Второй: "В узком месте не обгоняй!"
Шло какое-то ученое заседание. Выступал Макогоненко. Бялый перебил его:
- Долго не кончать - преимущество мужчины! Мужчины, а не оратора!
Писатель Чумандрин страдал запорами. В своей уборной он повесил транспарант: "Трудно - не означает: невозможно!"
Одного нашего знакомого спросили:
- Что ты больше любишь водку или спирт?
Тот ответил:
- Ой, даже не знаю. И то, и другое настолько вкусно!...
У меня был родственник - Аптекман. И вот он тяжело заболел. Его увозила в больницу "скорая помощь". Он сказал врачу:
- Доктор, вы фронтовик?
- Да, я фронтовик.
- Могу я о чем-то спросить вас как фронтовик фронтовика?
- Конечно.
- Долго ли я пролежу в больнице?
Врач ответил:
- При благоприятном стечении обятоятельств - месяц.
- А при неблагоприятном, - спросил Аптекман, - как я догадываюсь, значительно меньше?
Случилось это в Пушкинских Горах. Шел я мимо почтового отделения. Слышу
женский голос - барышня разговаривает по междугородному телефону:
- Клара! Ты меня слышишь?! Ехать не советую! Тут абсолютно нет мужиков! Многие девушки уезжают так и не отдохнув!
Самое большое несчастье моей жизни - гибель Анны Карениной!
- Как вы могли продаться советской власти?
- А вы когда-нибудь продавались?
- Никогда, - был ответ.
Преуспевающий еще с минуту думал. Затем поинтересовался:
- А вас когда-нибудь покупали?
Семья - это если по звуку угадываешь, кто именно моется в душе.
У соседей были похороны. Сутки не смолкала жизнерадостная музыка.
Доносились возгласы, хохот. Мать зашла туда и говорит:
- Как вам не стыдно! Ведь Григорий Михайлович умер.
Гости отвечают:
- Так мы же за него и пьем!
- Доктор, как моя теща? Что с ней?
- Обширный инфаркт. Состояние очень тяжелое.
- Могу я надеяться?
- Смотря на что.
Моя жена говорила нашей взрослой дочери:
- Мой день кончается вечером. А твой - утром.
Один наш приятель всю жизнь мечтал стать землевладельцем. Он восклицал:
- Как это прекрасно - иметь хотя бы горсточку собственной земли!
В результате друзья подарили ему на юбилей горшок с цветами.
Опечатки: "Джинсы с тоником", "Кофе с молотком".
- Вы слышали, Моргулис заболел!
- Интересно, зачем ему это понадобилось?
Напротив моего дома висит объявление:
"Требуется ШВЕЙ"!
Оден говорил:
- Белые стихи? Это как играть в теннис без сетки.
У Бори Меттера в доме - полный комплект электронного оборудования. Явно
не хватает электрического стула.
Врачи запретили Бродскому курить. Это его очень тяготило. Он говорил:
- Выпить утром чашку кофе и не закурить?! Тогда и просыпаться незачем!
Как-то раз я сказал Бахчаняну:
- У меня есть повесть "Компромисс". Хочу написать продолжение. Только
заглавие все еще не придумал.
Бахчанян подсказал:
- "Компромиссис".
Диссидентский романс:
"В оппозицию девушка провожала бойца..."
- Молча.
В советских газетах только опечатки правдивы. "Гавнокомандующий". "Большевистская каторга" (вместо "когорта"). "Коммунисты осуждают решение партии" (вместо - "обсуждают"). И так далее.
У Ахматовой как-то вышел сборник. Миша Юпп повстречал ее и говорит:
- Недавно прочел вашу книгу.
Затем добавил:
- Многое понравилось.
Это "многое понравилось" Ахматова, говорят, вспоминала до смерти.
Сидели мы как-то втроем - Рейн, Бродский и я. Рейн, между прочим,
сказал:
- Точность - это великая сила. Педантической точностью славились
Зощенко, Блок, Заболоцкий. При нашей единственной встрече Заболоцкий сказал
мне: "Женя, знаете, чем я победил советскую власть? Я победил ее своей
точностью!"
Бродский перебил его:
- Это в том смысле, что просидел шестнадцать лет от звонка до звонка?!
Женя Рейн оказался в Москве. Поселился в чьей-то отдельной квартире.
Пригласил молодую женщину в гости. Сказал:
- У меня есть бутылка водки и 400 гр. сервелата.
Женщина обещала зайти. Спросила адрес. Рейн продиктовал и добавил:
- Я тебя увижу из окна.
Стал взволнованно ждать. Молодая женщина направилась к нему.
Повстречала Сергея Вольфа. "Пойдем, - говорит ему, - со мной. У Рейна есть
бутылка водки и 400 гр. сервелата". Пошли.
Рейн увидел их в окно. Страшно рассердился. Бросился к столу. Выпил
бутылку спиртного. Съел 400 гр. твердокопченой колбасы. Это он успел
сделать, пока гости ехали в лифте.
Найман и Бродский шли по Ленинграду. Дело было ночью.
- Интересно, где Южный Крест? - спросил вдруг Бродский.
(Как известно, Южный Крест находится в соответствующем полушарии.)
Найман сказал:
- Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Ефрона. Найдите там букву "А".
Поищите слово "Астрономия".
Бродский ответил:
- Вы тоже откройте словарь на букву "А". И поищите там слово
"Астроумие".
Писателя Воскобойникова обидели американсие туристы. Непунктуально
вроде бы себя повели. Не явились в гости. Что-то в этом роде.
Воскобойников надулся:
- Я, - говорит, - напишу Джону Кеннеди письмо. Мол, что это за люди,
даже не позвонили.
А Бродский ему и говорит:
- Ты напиши "до востребования". А то Кеннеди ежедневно бегает на почту
и все жалуется: "Снова от Воскобойникова ни звука!.."
У Эдика Копеляна случился тяжелый многодневный запой. Сережа Вольф
начал его лечить. Вывез Копеляна за город.
Копелян неуверенно вышел из электрички. Огляделся с тревогой. И вдруг,
указывая пальцем, дико закричал:
- Смотри, смотри - птица!
Встретились мы как-то с Грубиным. Купили "маленькую". Зашли к одному
старому приятелю. Того не оказалось дома.
Мы выпили прямо на лестнице. Бутылку поставили в угол. Грубин, уходя,
произнес:
- Мы воздвигаем здесь этот крошечный обелиск!
У Иосифа Бродского есть такие строчки:
"Ни страны, ни погоста,
Не хочу выбирать,
На Васильевский остров
Я приду умирать..."
Так вот, знакомый спросил у Грубина:
- Не знаешь, где живет Иосиф Бродский?
Грубин ответил:
- Где живет, не знаю. Умирать ходит на Васильевский остров.
Валерий Грубин - Тане Юдиной:
- Как ни позвоню, вечно ты сердишься. Вечно говоришь, что уже половина
третьего ночи.
Повстречали мы как-то с Грубиным жуткого забулдыгу. Угостили его
шампанским. Забулдыга сказал:
- Третий раз в жизни ИХ пью!
Он был с шампанским на "вы".
Грубин предложил мне отметить вместе ноябрьские торжества. Кажется, это
было 60-летие Октябрьской революции.
Я сказал, что пить в этот день не буду. Слишком много чести.
А он и говорит:
- Не пить - это и будет слишком много чести. Почему же это именно
сегодня вдруг не пить!
Пришел к нам Грубин с тортом. Я ему говорю:
- Зачем? Какие-то старомодные манеры.
Грубин отвечает:
- В следующий раз принесу марихуану.
Как-то раз отец сказал мне:
- Я старый человек. Прожил долгую творческую жизнь. У меня сохранились богатейшие архивы. Я хочу завещать их тебе. Там есть уникальные материалы. Переписка с Мейерхольдом, Толубеевым, Шостаковичем.
Я спросил:
- Ты переписываался с Шостаковичем?
- Естественно, - сказал мой отец, - а как же?! У нас была творческая переписка. Мы обменивались идеями, суждениями.
- При каких обстоятельствах? - спрашиваю.
- Я как-то ставил в эвакуации, а Шостакович писал музыку. Мы обсуждали в письмах различные нюансы. Показать?
Мой отец долго рылся в шкафу. Наконец он вытащил стандартного размера папку. Достал из нее узкий белый листок. Я благоговейно прочел:
"Телеграмма. С вашими замечаниями категорически не согласен. Шостакович".
Журналиста Костю Белякова увольняли из редакции за пьянство. Шло собрание. Друзья хотели ему помочь. Они сказали:
- Костя, ты ведь решил больше не пить?
- Да, я решил больше не пить.
- Обещаешь?
- Обещаю.
- Значит, больше - никогда?
- Больше - никогда!
Костя помолчал и добавил:
- И меньше - никогда!
Моя дочка говорила:
- Я твое "бибиси" на окно переставила.
Я спросил у восьмилетней дочки:
- Без окон, без дверей - полна горница людей. Что это?
- Тюрьма, - ответила Катя.
Случилось это в Таллинне. Понадобилась мне застежка. Из тех, что называются "молнии". Захожу в лавку:
- "Молнии" есть?
- Нет.
- А где ближайший магазин, в котором они продаются?
Продавец ответил:
- В Хельсинки.
Некто гулял с еврейской теткой по Ленинграду. Тетка приехала их
Харькова. Погуляли и вышли к реке.
- Как называется эта река? - спросила тетка.
- Нева.
- Нева? Что вдруг?!
Молодого Шемякина выпустили из психиатрической клиники. Миша шел домой
и повстречал вдруг собственного отца. Отец и мать его были в разводе.
Полковник в отставке спрашивает:
- Откуда ты, сын, и куда?
- Домой, - отвечает Миша, - из психиатрической клиники.
Полковник сказал:
- Молодец!
И добавил:
- Где только мы, Шемякины, не побывали! И в бою, и в пиру, и в
сумасшедшем доме!
Реплика в Чеховском духе:
"Я к этому случаю решительно деепричастен".
- Какой у него телефон?
- Не помню.
- Ну, хотя бы приблизительно?
Ленин произносил:
"Гавнодушие".
В психиатрической больнице содержался некий Муравьев. Он все хотел
повеситься. Сначала на галстуке. Потом на обувном шнурке. Вещи у него
отобрали - ремень, подтяжки, шарф. Вилки ему не полагалось. Ножа тем более.
Даже авторучку он брал в присутствии медсестры.
И вот однажды приходит доктор. Спрашивает:
- Ну, как дела, Муравьев?
- Ночью голос слышал.
- Что же он тебе сказал?
- Приятное сказал.
- Что именно?
- Да так, порадовал меня.
- Ну, а все-таки, что он сказал?
- Он сказал: "Хороши твои дела, Муравьев! Ох, хороши!.."
Рожденный ползать летать... не хочет!
Плакат на берегу:
"Если какаешь в реке,
Уноси говно в руке!"
Театр абсурда. Пьеса: "В ожидании ГБ..."
Ольга Форш перелистывала жалобную книгу. Обнаружила такую запись: "В каше то и дело попадаются лесные насекомые. Недавно встретился мне за ужином жук-короед".
- Как вы думаете, - спросила Форш, - это жалоба или благодарность?
Два плаката на автостраде с интервалом в километр. Первый: "Догоним и перегоним Америку..."
Второй: "В узком месте не обгоняй!"
Шло какое-то ученое заседание. Выступал Макогоненко. Бялый перебил его:
- Долго не кончать - преимущество мужчины! Мужчины, а не оратора!
Писатель Чумандрин страдал запорами. В своей уборной он повесил транспарант: "Трудно - не означает: невозможно!"
Одного нашего знакомого спросили:
- Что ты больше любишь водку или спирт?
Тот ответил:
- Ой, даже не знаю. И то, и другое настолько вкусно!...
У меня был родственник - Аптекман. И вот он тяжело заболел. Его увозила в больницу "скорая помощь". Он сказал врачу:
- Доктор, вы фронтовик?
- Да, я фронтовик.
- Могу я о чем-то спросить вас как фронтовик фронтовика?
- Конечно.
- Долго ли я пролежу в больнице?
Врач ответил:
- При благоприятном стечении обятоятельств - месяц.
- А при неблагоприятном, - спросил Аптекман, - как я догадываюсь, значительно меньше?
Случилось это в Пушкинских Горах. Шел я мимо почтового отделения. Слышу
женский голос - барышня разговаривает по междугородному телефону:
- Клара! Ты меня слышишь?! Ехать не советую! Тут абсолютно нет мужиков! Многие девушки уезжают так и не отдохнув!
Самое большое несчастье моей жизни - гибель Анны Карениной!
- Как вы могли продаться советской власти?
- А вы когда-нибудь продавались?
- Никогда, - был ответ.
Преуспевающий еще с минуту думал. Затем поинтересовался:
- А вас когда-нибудь покупали?
Семья - это если по звуку угадываешь, кто именно моется в душе.
У соседей были похороны. Сутки не смолкала жизнерадостная музыка.
Доносились возгласы, хохот. Мать зашла туда и говорит:
- Как вам не стыдно! Ведь Григорий Михайлович умер.
Гости отвечают:
- Так мы же за него и пьем!
- Доктор, как моя теща? Что с ней?
- Обширный инфаркт. Состояние очень тяжелое.
- Могу я надеяться?
- Смотря на что.
Моя жена говорила нашей взрослой дочери:
- Мой день кончается вечером. А твой - утром.
Один наш приятель всю жизнь мечтал стать землевладельцем. Он восклицал:
- Как это прекрасно - иметь хотя бы горсточку собственной земли!
В результате друзья подарили ему на юбилей горшок с цветами.
Опечатки: "Джинсы с тоником", "Кофе с молотком".
- Вы слышали, Моргулис заболел!
- Интересно, зачем ему это понадобилось?
Напротив моего дома висит объявление:
"Требуется ШВЕЙ"!
Оден говорил:
- Белые стихи? Это как играть в теннис без сетки.
У Бори Меттера в доме - полный комплект электронного оборудования. Явно
не хватает электрического стула.
Врачи запретили Бродскому курить. Это его очень тяготило. Он говорил:
- Выпить утром чашку кофе и не закурить?! Тогда и просыпаться незачем!
Как-то раз я сказал Бахчаняну:
- У меня есть повесть "Компромисс". Хочу написать продолжение. Только
заглавие все еще не придумал.
Бахчанян подсказал:
- "Компромиссис".
Диссидентский романс:
"В оппозицию девушка провожала бойца..."
@темы: книжкости