недовлюбившиеся люди недорастраченным теплом могли бы обогреть кварталы недопостроенных домов
Читая «Парадоксалиста», если честно, я совсем не думала о Достоевском и его отношении к войне. Я думала о том, что недавно не стало моего хорошего друга, в 18 лет попавшего на срочную службу в Дагестан. Его слова о том, что на Кавказе гражданская война не закончилась с первой чеченской кампании, для меня, еще школьницы, не интересовавшейся ни журналистикой, ни политикой, прозвучали как самое страшное откровение. Вот вам и первый парадокс: война вроде бы есть, но ее какбэ и нет.
Еще я думала о том, как в 11 классе слушала лекцию о литературе эпохи Великой Отечественной войны. Вспоминали книжку «Кавалер Золотой Звезды» и фильм «В шесть часов вечера после войны». Много смеялись.
Еще я думала о Томасе Мальтусе, о том, что, согласно его теории, человечество растет в геометрической прогрессии, а природные ресурсы — в арифметической, и если бы не войны, глобальные катастрофы и различные кризисы, наступил бы голод, обнищание, мор. Природа умнее человека, она знает, к чему подвести венец своего творения. Саморазрушение — вот что нам нужно. Это вам еще один парадокс.
Почему-то мне и мысли в голову не пришло о патриотизме, какую высказывает авторский мечтатель, о жертвенности народа. Зато вспомнилась легенда о Святом Валентине, как он тайно венчал солдат войска Клавдия II. Помните, император запретил своим воинам жениться, ведь тогда они не могли не щадить себя во время сражения, а береглись, чтоб вернуться домой к своим женщинам и детям. Еще вспомнился Хаул, персонаж Дианы Уинн Джонс из «Ходячего замка», точнее, даже не он, а то, каким его воплотил в мультипликации Хаяо Миядзаки:
— Какая страшная война, от южных морей до северных границ, всё пылает огнём...
И знаете, жанр произведения — стимпанк, только от альтернативности реальности ни на грамм не меняется нормальное, адекватное восприятие людей. Хаул соглашается сражаться на стороне королевской армии только потому, что дома его ждут Софи, ученик Маркл, демон-друг Кальцифер... Его вдохновляет любовь. Он не энтузиаст, он бы вообще хотел отсидеться в своем замке, пока суета не уляжется. Он не согласен жертвовать собой ради Великой Цели, как правило, четко никем не обозначенной. Все к ней якобы стремятся, но, кажется, все идут в разных направлениях. Парадокс? Парадокс.
Еще думала о героизме. Ну, уже потом, после жертвенности. После всех этих «со связкой гранат под танк», «втроем против отряда»... Вот взять майора Сергея Солнечникова, накрывшего собой боевую гранату во время учений в Амурской области. Почему-то подумать, что он отдавал себе отчет в собственных действиях в секунду трагедии, мне кажется, все равно что назвать его подлецом.
Почему-то меня война, да и не только война, но даже День Победы ни на один добрый текст еще не вдохновил. А творцов, по мнению парадоксалиста, вдохновляет. Видимо, я не творец. Впрочем, мне и роли обывателя вполне хватает.
Еще говорят, что тот, кто любит Достоевского, не может без плевков читать Толстого. Это правда: последнего я не люблю ни в каком виде, все какое-то приторно-сладкое. Даже описание Бородина и неба Аустерлица поэтизировано до невозможности. Как будто ты не про войну читаешь, а сказку про князя Андрея и то, как он оказался согласен с осенним дубом. Но только Толстой так яростно отстаивает антинародную сущность войны, ее античеловечность, что тут вполне можно поспорить, кто из них с Достоевским истинный гуманист.
Если брать тезис о том, что во время военный действий развивается наука, то очень хочется упомянуть Манхеттенский проект, оранжевая бумага, «оранжевая секретность», все дела. Война еще никогда не была раскрашена в такие яркие краски... Уран-235, наполни мир теплом и светом, да? Ядерная бомба, не это ли самое великолепное изобретение военно-научного гения человечества? Гения, столь недалекого от злодейства, как это всегда бывает? Это ли не великая и великодушная идея?
Если я в чем и согласна с парадоксалистом, так это в том, что настоящего врага уважаешь, как себя. И вместо молитв к небесам посылаешь последний патрон на память о том, кто был честен и смел, но назвался врагом. Только, согласившись, тут же вспоминаешь китайского режиссера У Цзяна и его мелодраму «Осенний дождь», единожды увиденную в Челябинске на фестивале «Жираф-СМИ-2011». Ненависть между Китаем и Японией, зародившаяся в конце первой половины XX века, персонифицированная в пару актеров пекинской оперы, с той лишь только поправкой, что главная героиня, как водится, влюбленная в главного героя, — японка? До поры кажется, что пропасть между этими людьми не преодолеть. А проложила ее война, ничто кроме.
Если честно, я не хочу спорить с парадоксалистом, я не хочу спорить с Достоевским. Просто мои парадоксы — они навсегда со мной.
Еще я думала о том, как в 11 классе слушала лекцию о литературе эпохи Великой Отечественной войны. Вспоминали книжку «Кавалер Золотой Звезды» и фильм «В шесть часов вечера после войны». Много смеялись.
Еще я думала о Томасе Мальтусе, о том, что, согласно его теории, человечество растет в геометрической прогрессии, а природные ресурсы — в арифметической, и если бы не войны, глобальные катастрофы и различные кризисы, наступил бы голод, обнищание, мор. Природа умнее человека, она знает, к чему подвести венец своего творения. Саморазрушение — вот что нам нужно. Это вам еще один парадокс.
Почему-то мне и мысли в голову не пришло о патриотизме, какую высказывает авторский мечтатель, о жертвенности народа. Зато вспомнилась легенда о Святом Валентине, как он тайно венчал солдат войска Клавдия II. Помните, император запретил своим воинам жениться, ведь тогда они не могли не щадить себя во время сражения, а береглись, чтоб вернуться домой к своим женщинам и детям. Еще вспомнился Хаул, персонаж Дианы Уинн Джонс из «Ходячего замка», точнее, даже не он, а то, каким его воплотил в мультипликации Хаяо Миядзаки:
— Какая страшная война, от южных морей до северных границ, всё пылает огнём...
И знаете, жанр произведения — стимпанк, только от альтернативности реальности ни на грамм не меняется нормальное, адекватное восприятие людей. Хаул соглашается сражаться на стороне королевской армии только потому, что дома его ждут Софи, ученик Маркл, демон-друг Кальцифер... Его вдохновляет любовь. Он не энтузиаст, он бы вообще хотел отсидеться в своем замке, пока суета не уляжется. Он не согласен жертвовать собой ради Великой Цели, как правило, четко никем не обозначенной. Все к ней якобы стремятся, но, кажется, все идут в разных направлениях. Парадокс? Парадокс.
Еще думала о героизме. Ну, уже потом, после жертвенности. После всех этих «со связкой гранат под танк», «втроем против отряда»... Вот взять майора Сергея Солнечникова, накрывшего собой боевую гранату во время учений в Амурской области. Почему-то подумать, что он отдавал себе отчет в собственных действиях в секунду трагедии, мне кажется, все равно что назвать его подлецом.
Почему-то меня война, да и не только война, но даже День Победы ни на один добрый текст еще не вдохновил. А творцов, по мнению парадоксалиста, вдохновляет. Видимо, я не творец. Впрочем, мне и роли обывателя вполне хватает.
Еще говорят, что тот, кто любит Достоевского, не может без плевков читать Толстого. Это правда: последнего я не люблю ни в каком виде, все какое-то приторно-сладкое. Даже описание Бородина и неба Аустерлица поэтизировано до невозможности. Как будто ты не про войну читаешь, а сказку про князя Андрея и то, как он оказался согласен с осенним дубом. Но только Толстой так яростно отстаивает антинародную сущность войны, ее античеловечность, что тут вполне можно поспорить, кто из них с Достоевским истинный гуманист.
Если брать тезис о том, что во время военный действий развивается наука, то очень хочется упомянуть Манхеттенский проект, оранжевая бумага, «оранжевая секретность», все дела. Война еще никогда не была раскрашена в такие яркие краски... Уран-235, наполни мир теплом и светом, да? Ядерная бомба, не это ли самое великолепное изобретение военно-научного гения человечества? Гения, столь недалекого от злодейства, как это всегда бывает? Это ли не великая и великодушная идея?
Если я в чем и согласна с парадоксалистом, так это в том, что настоящего врага уважаешь, как себя. И вместо молитв к небесам посылаешь последний патрон на память о том, кто был честен и смел, но назвался врагом. Только, согласившись, тут же вспоминаешь китайского режиссера У Цзяна и его мелодраму «Осенний дождь», единожды увиденную в Челябинске на фестивале «Жираф-СМИ-2011». Ненависть между Китаем и Японией, зародившаяся в конце первой половины XX века, персонифицированная в пару актеров пекинской оперы, с той лишь только поправкой, что главная героиня, как водится, влюбленная в главного героя, — японка? До поры кажется, что пропасть между этими людьми не преодолеть. А проложила ее война, ничто кроме.
Если честно, я не хочу спорить с парадоксалистом, я не хочу спорить с Достоевским. Просто мои парадоксы — они навсегда со мной.