недовлюбившиеся люди недорастраченным теплом могли бы обогреть кварталы недопостроенных домов
Она вышла на веранду из домика, когда отмечавшие открытие дачного сезона родственники затянули застольную "Ой то не вечер, то не вечер". Болела голова после двух стаканов крепленого — она никогда не закусывала. Даже водку. Закурила, облокотившись на перильца, пододвинула к себе пепельницу.
— Ой, налетели ветры злые да с восточной стороны... — подпел мужской голос нестройному бабьему хору, и она оглянулась. Он был в одних шортах, только накинул водолазку на спину и связал рукава на шее. Подошел к перильцам и оперся о них обеими ладонями, вглядываясь в ночь. — Чего ушла-то?
— Курить захотела.
— Бросай, девка, детей своих угробишь.
— Это если они будут, — скептично возразила девушка, стряхивая пепел.
— А что ж нет?
— Так мужик нужен, — она фыркнула и затянулась. Выдыхая дым через ноздри добавила: — От которого хочется детей.
— А ты такого не нашла? — уточнил он, наблюдая, как она тушит окурок в пепельнице и затем убирает ее под скамейку.
— Я такого проебала.
— Да ладно тебе, — он улыбается уголками рта. — Ты же молодая, симпатичная, живешь правильно...
— О да, куда правильнее, — она снова фыркнула. — Любить одного, спать с другим — поди поищи еще такую праведницу. Ты хотя бы не обманываешь самого себя, — она поежилась.
Он промолчал. Только накинул ей на плечи свою водолазку и зашел в дом. Залпом выпил рюмку водки и задумчиво уставился в пламя камина.
— Ой, налетели ветры злые да с восточной стороны... — подпел мужской голос нестройному бабьему хору, и она оглянулась. Он был в одних шортах, только накинул водолазку на спину и связал рукава на шее. Подошел к перильцам и оперся о них обеими ладонями, вглядываясь в ночь. — Чего ушла-то?
— Курить захотела.
— Бросай, девка, детей своих угробишь.
— Это если они будут, — скептично возразила девушка, стряхивая пепел.
— А что ж нет?
— Так мужик нужен, — она фыркнула и затянулась. Выдыхая дым через ноздри добавила: — От которого хочется детей.
— А ты такого не нашла? — уточнил он, наблюдая, как она тушит окурок в пепельнице и затем убирает ее под скамейку.
— Я такого проебала.
— Да ладно тебе, — он улыбается уголками рта. — Ты же молодая, симпатичная, живешь правильно...
— О да, куда правильнее, — она снова фыркнула. — Любить одного, спать с другим — поди поищи еще такую праведницу. Ты хотя бы не обманываешь самого себя, — она поежилась.
Он промолчал. Только накинул ей на плечи свою водолазку и зашел в дом. Залпом выпил рюмку водки и задумчиво уставился в пламя камина.