недовлюбившиеся люди недорастраченным теплом могли бы обогреть кварталы недопостроенных домов
Он все звонил, когда у нее по неделям запои, истерики,
предлагал увести ее далеко-далеко по берегу,
посидеть с ней, обнять, держать волосы над унитазом,
она выдыхала:
— Добей меня, я ж зараза.
Он все звонил, мол, погода-то — то, что надо,
и стоит на улицу выползти подышать, ну правда,
а она выдыхала:
— Ну что от меня ты хочешь?
У меня проблемы. То есть дела. Созвонимся ночью.
Он звонил по ночам, но она не снимала трубку,
он звонил по утрам, а она выставляла зубки,
никогда не просила звонить, беспокоиться, вспоминать.
Он тогда выдыхал:
— Ну чего ты ершишься, мать?
А потом он пропал не на день, но на долгие месяцы.
Она успела два раза отравиться, почти повеситься,
пролечиться в больнице, выйти замуж, развод оформить.
Набрать номер его:
— Ну куда ты пропал? Ты в норме?
У нее одиночество, дом, работа, хомяк в коробке,
Маркес и Кафка лежат на кухне у кофемолки.
Она звонит редко ему, он о ней вспоминает чаще,
но не хочет застать ее не одну, всю в работе и спящей.
Но однажды звонок опять тишину прорывает резко,
заставляя вернуться ее с карниза опять на место.
И он говорит:
— Дай я приду, свернусь рядом клубком пушистым...
Она выдыхает лишь:
— Приходи. Я за это отдам полжизни.
18 марта 2011
предлагал увести ее далеко-далеко по берегу,
посидеть с ней, обнять, держать волосы над унитазом,
она выдыхала:
— Добей меня, я ж зараза.
Он все звонил, мол, погода-то — то, что надо,
и стоит на улицу выползти подышать, ну правда,
а она выдыхала:
— Ну что от меня ты хочешь?
У меня проблемы. То есть дела. Созвонимся ночью.
Он звонил по ночам, но она не снимала трубку,
он звонил по утрам, а она выставляла зубки,
никогда не просила звонить, беспокоиться, вспоминать.
Он тогда выдыхал:
— Ну чего ты ершишься, мать?
А потом он пропал не на день, но на долгие месяцы.
Она успела два раза отравиться, почти повеситься,
пролечиться в больнице, выйти замуж, развод оформить.
Набрать номер его:
— Ну куда ты пропал? Ты в норме?
У нее одиночество, дом, работа, хомяк в коробке,
Маркес и Кафка лежат на кухне у кофемолки.
Она звонит редко ему, он о ней вспоминает чаще,
но не хочет застать ее не одну, всю в работе и спящей.
Но однажды звонок опять тишину прорывает резко,
заставляя вернуться ее с карниза опять на место.
И он говорит:
— Дай я приду, свернусь рядом клубком пушистым...
Она выдыхает лишь:
— Приходи. Я за это отдам полжизни.
18 марта 2011
-
-
18.03.2011 в 09:54Сильно, Катерина. Очень.
-
-
18.03.2011 в 10:06