недовлюбившиеся люди недорастраченным теплом могли бы обогреть кварталы недопостроенных домов
В этом мае тяжелый воздух. Шаги легки.
И губы беспомощно кровоточат и шелушатся.
Наталья Озерицкая
Возвращаюсь. Этот кофе без сахара и молока. Руки холодные, и греет их только чашка. И вся планета мне кажется велика, как улица одинокому Чебурашке. В дни, когда пустота - гиперболой в бесконечность по мертвым осям абсцисс и ординат, так нужна рядом теплая человечность, а не громкий, яркий и очень горячий ад: чтобы не прятать часть текста под cut; не глядеть в одну точку часы подряд; своих тварей в башке снова построить в ряд -
и на расстрел. Кто-то опоздал, кто-то опоздал, кто-то не успел. А я не спешила, в мешке не таила шила, и вообще была очень честна. Только ночью опять не до сна, я сижу и что-то выдалбливаю в редактор, пишу и пишу, а потом - "не надо - не сохранять". У этой весны один отрицательный фактор - она меня у меня же снова хочет отнять, а я даже не пробую сопротивляться.
Чашка кофе стоит на столе и тихонько стынет. Какие-то мысли сквозь мозг навылет, а в голове будто колокол - вылит из бронзы и грозно звучит в вискИ. Куда деться с тоски, непогоды, печали? Мы всегда о самом главном молчали, мы всегда говорили о мелочах - о записках, оставленных у дверей, о потерянных как-то ключах в царстве бешеных январей, и о центре, ведь если он - не душа, то нам ни к чему центрей.
Что там у нас? Понедельник. Май. Город живет и дышит. Не хочешь - не слушай и не понимай. Лунный луч через тучи вышит. Весна - восемнадцатой, месяц - шестым, чашка - пожалуй, пятой. Через чужой сигаретный дым ночью дышать и мятой. Улица, ночь и фонарный свет, подъезды, ключи, аптеки. Город, дай мне хоть раз ответ, что изменится здесь вовеки? Что мне нужно, кроме каналов, рек, площади и проспектов, город, мой маленький оберег, место без спецэффектов?
Четыре - подреберный маячок бьется в послушном ритме. Нет, замолчи, прикуси язычок, мы два пунктика в алгоритме. Мы привыкаем. Срывы - к теплу, нам в солнечном таять гимне. Три, два, один, выходи искать. Господи, помоги мне...
Ты - с единицы, вечность - с нуля, мне начинать же с сотни. По улицам старые тополя; вечер - немая сводня. Город - как сказка, город - как быль да как немая рама. Будет и солнце, и ветер, и пыль...
Мне так одиноко, мама...
Ночь со 2 на 3 мая 2010 год.
*я знаю, что здесь очень много Озерицкой и Кудряшевой...эпигонство процветает*
И губы беспомощно кровоточат и шелушатся.
Наталья Озерицкая
Возвращаюсь. Этот кофе без сахара и молока. Руки холодные, и греет их только чашка. И вся планета мне кажется велика, как улица одинокому Чебурашке. В дни, когда пустота - гиперболой в бесконечность по мертвым осям абсцисс и ординат, так нужна рядом теплая человечность, а не громкий, яркий и очень горячий ад: чтобы не прятать часть текста под cut; не глядеть в одну точку часы подряд; своих тварей в башке снова построить в ряд -
и на расстрел. Кто-то опоздал, кто-то опоздал, кто-то не успел. А я не спешила, в мешке не таила шила, и вообще была очень честна. Только ночью опять не до сна, я сижу и что-то выдалбливаю в редактор, пишу и пишу, а потом - "не надо - не сохранять". У этой весны один отрицательный фактор - она меня у меня же снова хочет отнять, а я даже не пробую сопротивляться.
Чашка кофе стоит на столе и тихонько стынет. Какие-то мысли сквозь мозг навылет, а в голове будто колокол - вылит из бронзы и грозно звучит в вискИ. Куда деться с тоски, непогоды, печали? Мы всегда о самом главном молчали, мы всегда говорили о мелочах - о записках, оставленных у дверей, о потерянных как-то ключах в царстве бешеных январей, и о центре, ведь если он - не душа, то нам ни к чему центрей.
Что там у нас? Понедельник. Май. Город живет и дышит. Не хочешь - не слушай и не понимай. Лунный луч через тучи вышит. Весна - восемнадцатой, месяц - шестым, чашка - пожалуй, пятой. Через чужой сигаретный дым ночью дышать и мятой. Улица, ночь и фонарный свет, подъезды, ключи, аптеки. Город, дай мне хоть раз ответ, что изменится здесь вовеки? Что мне нужно, кроме каналов, рек, площади и проспектов, город, мой маленький оберег, место без спецэффектов?
Четыре - подреберный маячок бьется в послушном ритме. Нет, замолчи, прикуси язычок, мы два пунктика в алгоритме. Мы привыкаем. Срывы - к теплу, нам в солнечном таять гимне. Три, два, один, выходи искать. Господи, помоги мне...
Ты - с единицы, вечность - с нуля, мне начинать же с сотни. По улицам старые тополя; вечер - немая сводня. Город - как сказка, город - как быль да как немая рама. Будет и солнце, и ветер, и пыль...
Мне так одиноко, мама...
Ночь со 2 на 3 мая 2010 год.
*я знаю, что здесь очень много Озерицкой и Кудряшевой...эпигонство процветает*