недовлюбившиеся люди недорастраченным теплом могли бы обогреть кварталы недопостроенных домов
на душе кошки,
по спине мурашки,
в блюдечко насыпаю крошки
своему компьютерному барабашке,
грею пальцы о кружки, чашки —
но не согреться.
было в груди большое такое сердце;
кто ж думал, что кончится?
я сижу на кухне, замерзшая полуночница,
пью свою бессчетную чашку чая.
коэффициент одичания
стремится к плюс бесконечности.
очень хочется своих умыкнуть у смерти или у вечности —
что суть одно;
хочется нащупать ногами дно
и вверх от него оттолкнуться;
кто бы знал, как хочется дотянуться
если не до звезды, то хотя бы — до человека,
прожить с ним не меньше, чем четверть века
и не разлюбить до глубокой старости;
так хочется перестать писать в текстах гадости
о полиции, гастарбайтерах, докторах;
так хочется победить свой звериный страх
быть ненужной,
лишней,
по жизни стать одиночкой,
не суметь никогда своей восхититься дочкой
или сыном —
потому что просто некем будет гордиться.
мне ведь, правда, этим некуда поделиться.
на неделе пойду к психиатру — повторно знакомиться:
у меня депрессия, паранойя, истерика и бессонница
и такая тоска в глазах,
что другой бы давно повесился.
пускай кто-то назовет это словом "бесится",
мне легчает,
когда я это все пишу.
когда я умру, я знаю, о чем спрошу,
если не пропадет необходимость искать ответы.
пусть кто-нибудь наложит бессрочное вето
на закон, по которому теряешь самое ценное —
начиная с себя и до тетради по геометрии за девятый.
кто и куда их прятал?
хочется не терять выходные на воскресения
после трудной недели,
хочется за работу хвататься с рвением,
хочется, чтоб на все, что задумал, непременно хватало сил.
чтоб никто не шипел сквозь зубы: "я о помощи не просил",
хочется быть виноватой лишь в том,
в чем на самом деле виновна.
хочется, чтоб границы меж странами были условны,
и до близких было очень легко дотянуться,
где бы они и как долго не пропадали.
хочется, чтоб в любом семейном скандале
в итоге решалось важное.
хочется, чтоб окружали только свои, а не шкуры продажные,
хотя и они сгодятся для общего фона.
хочется, чтобы все было по-другому.
в голове тараканы, в памяти старые травмы,
на сердце драмы,
и от них не спасет никакой чабрецовый чай.
мне пока ни о чем
не хочется
спрашивать.
впрочем, к счастью,
пока и некому
отвечать.
27-28 августа, 2011 год.
по спине мурашки,
в блюдечко насыпаю крошки
своему компьютерному барабашке,
грею пальцы о кружки, чашки —
но не согреться.
было в груди большое такое сердце;
кто ж думал, что кончится?
я сижу на кухне, замерзшая полуночница,
пью свою бессчетную чашку чая.
коэффициент одичания
стремится к плюс бесконечности.
очень хочется своих умыкнуть у смерти или у вечности —
что суть одно;
хочется нащупать ногами дно
и вверх от него оттолкнуться;
кто бы знал, как хочется дотянуться
если не до звезды, то хотя бы — до человека,
прожить с ним не меньше, чем четверть века
и не разлюбить до глубокой старости;
так хочется перестать писать в текстах гадости
о полиции, гастарбайтерах, докторах;
так хочется победить свой звериный страх
быть ненужной,
лишней,
по жизни стать одиночкой,
не суметь никогда своей восхититься дочкой
или сыном —
потому что просто некем будет гордиться.
мне ведь, правда, этим некуда поделиться.
на неделе пойду к психиатру — повторно знакомиться:
у меня депрессия, паранойя, истерика и бессонница
и такая тоска в глазах,
что другой бы давно повесился.
пускай кто-то назовет это словом "бесится",
мне легчает,
когда я это все пишу.
когда я умру, я знаю, о чем спрошу,
если не пропадет необходимость искать ответы.
пусть кто-нибудь наложит бессрочное вето
на закон, по которому теряешь самое ценное —
начиная с себя и до тетради по геометрии за девятый.
кто и куда их прятал?
хочется не терять выходные на воскресения
после трудной недели,
хочется за работу хвататься с рвением,
хочется, чтоб на все, что задумал, непременно хватало сил.
чтоб никто не шипел сквозь зубы: "я о помощи не просил",
хочется быть виноватой лишь в том,
в чем на самом деле виновна.
хочется, чтоб границы меж странами были условны,
и до близких было очень легко дотянуться,
где бы они и как долго не пропадали.
хочется, чтоб в любом семейном скандале
в итоге решалось важное.
хочется, чтоб окружали только свои, а не шкуры продажные,
хотя и они сгодятся для общего фона.
хочется, чтобы все было по-другому.
в голове тараканы, в памяти старые травмы,
на сердце драмы,
и от них не спасет никакой чабрецовый чай.
мне пока ни о чем
не хочется
спрашивать.
впрочем, к счастью,
пока и некому
отвечать.
27-28 августа, 2011 год.
-
-
29.08.2011 в 10:17-
-
30.08.2011 в 00:19благодарю, рада)