недовлюбившиеся люди недорастраченным теплом могли бы обогреть кварталы недопостроенных домов
Как говорит моя мама, педагог с двадцатилетним стажем, дурной пример заразителен. В качестве дурного примера для молодежи, на ее взгляд, выступают фотоблогеры zyalt и ternovskiy, конечно. Ну а куда без них? С легкой подачи Дмитрия Терновского, взбудоражившего весь ЖЖ открытым национальным проектом российских блогеров «Страна без глупостей», сейчас молодые люди с активной гражданской позицией рванулись в торговые центры и на объекты РЖД, дабы снимать, отстаивать свои права и нарушать общественное спокойствие. О том, как Курган решил внести свою скромную лепту в дело о свободе фотографии, и пойдет речь.читать дальше
Ну, во-первых, лично я ни Варламова, ни Терновского дурным примером не считаю. Во-вторых, я больше журналист, чем блогер. В-третьих, я редактор университетского информационного портала ЖУРLIVE, находящегося в разработке. В-четвертых, мне стало скучно от нехватки небанальных новостей. Когда эти четыре аспекта сложились воедино, я взяла фотоаппарат и диктофон, распечатала Положение о проведении съемок на объектах РЖД и позвала с собой корреспондента портала cadary. Ну а почему бы и не воспользоваться наличием у друга Живого Журнала в благих целях? Так мы и оказались на вокзале в качестве частных лиц.
Особую роль в предыстории сыграла отказавшаяся представляться дежурная по вокзалу, накануне встретившая меня словами «Мне плевать, что там у вас в России, РЖД — это другая страна!» Но тогда я действительно представилась журналистом и задавала вопросы насчет фотоконкурса «Вокзал моего города». Теперь основной фразой, которую я просила произнести cadary при непонимании нашего поведения господами мужественными полицейскими, было «а я ничо, я просто снимаю». Иными словами мы решили на себе испробовать судьбу человека с фотокамерой, возжелавшего выиграть главный приз от ОАО «Российские железные дороги».
Искренне уверенная в том, что чем ты незаметнее, тем лучше, я успела, кажется, запечатлеть всех сотрудников охраны нашего вокзала, ничем не вызвав их интереса. Может быть, потому, что им меня загораживало более яркое пятно?
Но когда через несколько минут я торжественно передала камеру cadary, как раз собираясь достать еще одну, к нам уверенным шагом подошли двое полицейских, задав, естественно, самый логичный вопрос:
— Вы что тут делаете?
— Снимаем.
— Что снимаете?
— Вокзал.
— Зачем?
— В фотоконкурсе хотим поучаствовать, — протягиваю Лейтенанту (здесь и далее это будет кличкой, ибо представиться сей товарищ тоже отказался, — прим. автора). Тот удивленно смотрит скрин с сайта корпоративного телевидения «РЖД», потом на нас. — А разрешение из линейного отдела есть?
Пробую объяснить, что данное разрешение не требуется, подаю распечатку положения. Говорю, документ подписан Якуниным.
— Кем подписан? — переспрашивает Лейтенант тоном «если бы понты могли светиться, у нас бы были белые ночи».
— Владимиром Ивановичем Якуниным, Президентом ОАО «РЖД», — повторяю.
— Это чо, министр какой-то? — наседает Лейтенант.
— «РЖД» — это негосударственная кампания, на объектах инфраструктуры которой... — но договорить мне не дает все тот же дядька:
— Вот Рашид Гумарович Нургалиев, он да, он мой начальник, он министр внутренних дел, и пока вы в России, вы будете подчиняться...
— Не будем, — тут же возражаю я. — В документе же сказано, что никаких предварительных согласований не требуется.
— Вокзал — это стратегический объект! — бросает в дело последний из достойных аргументов Лейтенант, и когда он на нас не действует, начинает запугивать Сотрудником (да-да, это тоже кличка — прим. автора), который «вот щас приедет, и
— Вы, может, хотя бы документы предъявите? — я кажусь сейчас этому полицейскому крайне наглой, а пока он думает, что ответить, крутя в руках наши распечатки, достаю диктофон и нажимаю на запись.
— Пойдемте, — чеканит он, и нам приходится подчиниться, дабы не вызвать применения к себе силы, которой в достаточно крупно сложенном сотруднике правоохранительных органов хоть отбавляй.
— Да я бы тут вас подождала, я просто думала, что документы служебные всегда должны быть при себе... — как мужчина воздержался от комментария, мне, острой на язык, еще долго будет не понять.
В пункте полиции (милиции??) нам еще раз попробовали объяснить, что вокзал является стратегическим объектом. К слову, нам именно этой формулировкой и затыкали рот при какой-либо попытке завязать беседу. «Корочку», кстати, нам Лейтенант действительно показал только на пункте, аккуратно достав ее из своей куртки. Сразу видно — человек с документами обращается бережно. В служебном удостоверении у полицейского лежали еще какие-то бумажки: ни фотографии, ни фамилии не разглядеть.
— Снимай, — оборачиваюсь на cadary, но уже уверенная рука Лейтенанта тянется к объективу:
— Чего «снимай»?! Никаких «снимай»!
— Сотрудников правоохранительных органов при исполнении можно снимать.
— Кто вам сказал такую глупость?! Я им на вокзале запрещаю снимать, а они еще и меня в здании вокзала снимают!
— А вы полагаете, что вас снимать нельзя?
— Вот сейчас сотрудник наш, специально обученный приедет, и все вам расскажет!
«Сотрудником» нас Лейтенант пугал еще долго. Попутно расспросил, какие были последние теракты в стране, и вообще всячески намекал, что в понятие «фотография для личного пользования» может запросто включаться понятие «фотография, сделанная для террористов».
— Вы вообще откуда? — появляется в отделении еще один полицейский.
— Из Кургана.
— А из какой организации?
— Ни из какой, мы просто блогеры.
— А для чего снимаете?
— Для себя, для личного пользования.
— Что это значит?
— Ну красиво же, хочу, чтоб у меня на компьютере лежали эти фотографии. Ну и в фотоконкурсе поучаствовать хотим.
— Отлично, что хотите поучаствовать. Но сначала вы должны спросить разрешения, вы понимаете?
— Нет, пока не понимаем. Вы пока ни одного документа не предоставили.
Продолжаем знакомство. Да, документы при себе. Да, студенты. Да, в университете учимся. Да, в Курганском государственном. Видимо, мы настолько расстроили господина полицейского, что он заявил:
— Письмо отправим в ваш университет, чтобы самоуправством не занимались. Вас, что, не учат там, что такое терроризм?
— Учат, у нас даже круглый стол по экстримизму был, — отвечаю, памятуя, как сама писала заметку по этому поводу.
— Ну и плохо учат, значит, — резюмирует Лейтенант. — Что, вам там не рассказывают, что такое стратегический объект?
И сказка про белого бычка повторяется еще раз.
А потом, увидев диктофон (ведение скрытой аудиозаписи противоречит российскому законодательству), один из полицейских со словами «Я только посмотрю» буквально силой вырывает у меня его из рук. Искренне обрадовавшись тому, что глаза у мужчины находятся прямо на пальцах (о да, я оценила эти нехрупкие пальцы!), вскакиваю с места, но от попытки вернуть технику, меня удерживает cadary. Ладно, включаю диктофон в телефоне. То ли первый раз траблы с аппаратурой?!
запись разговора с сотрудниками полиции на вокзале г.Кургана by Kolombina
— Нельзя у нас тут снимать! Нельзя! Вот когда приезжают «Регион-45»...
— Телекомпания «Регион-45» является средством массовой информации.
— А у нас сейчас любой человек — средство массовой информации. Любой человек может снять другого и выложить в интернет.
— Интернет не является средством массовой информации согласно Федеральному Закону Российской Федераци «О средствах массовой информации».
— Я понимаю.
— Тогда зачем говорить обратное?
— Потому что вокзал — это стратегический объект.
Логика такая, что вся кафедра философии КГУ в сравнении с Лейтенантом просто дети на лужайке.
— Вы что, думаете, вам все дозволено?
— Я знаю свои гражданские права.
— Вы что, не понимаете, для чего на вокзале полиция?
— Ну наверно для обеспечения безопасности пассажиров.
— Да, для охраны прав граждан...
— Но у меня тоже есть российское гражданство. И вы нарушаете мои гражданские права.
— Вы не хотите помогать полиции защищать права граждан!
Разговор явно напоминает замкнутый цикл, а полицейский противоречит сам себе. Но все-таки не отчаивается и решает зайти с другой стороны. Со стороны нравоучения. К сожалению, мы прогнившее до костей молодое поколение. Мы имунны к морализаторству. Ни стыда у нас, ни совести. Только наглость — ею и выживаем.
— Вон на вокзалах и в аэропортах проводят специальные учения для полиции, как противодействовать террористам...
— Ну наверно полиция должна на человека с бомбой и на человека с камерой по-разному реагировать.
Продолжаем слушать вопящее изнутри Лейтенанта оскорбленное ЧСВ. Ну конечно, как же так — он в форме, но не самый умный?
На исходе двадцати минут таки появляется тот самый Сотрудник, капитан полиции ФАМИЛИЯ Валерий Павлович. И тут происходит удивительное. Потому что это единственный человек из всего отдела полиции на вокзале, умеющий читать. Согласившись с тем, что запрещать нам съемку было неправомерно, он не стал писать протокол о задержании. Популярно объяснив, что фотографировать на вокзале можно, а что нельзя (колонны и несущие конструкции, а также стрелки и развязки железнодорожных путей), он нас отправил с чистой совестью снимать дальше. Ну, пришлось, конечно, пару снимков удалить - тех самых, с колоннами.
На перроне — картина маслом. То самое «а они лишь курят в сторонке»:
А это, по-видимому, выяснение, в какой стране мы все-таки живем: в России — или в РЖД:
А потом, уже по дороге обратно, мы с cadary решили приобрести в студии Артемия Лебедева наклейку «Фотографировать можно» и подарить ее сотрудникам охраны ж/д вокзала. Чтобы позитивный зеленый фотоаппаратик радостно улыбался пассажирам с входных дверей, провозглашая свободу фотографии еще на обдном объекте инфраструктуры «Российских железных дорог».
-
-
20.07.2011 в 05:48-
-
20.07.2011 в 09:30может сразу в Ридус Ньюс отправить?
щас только до линейного отдела дозвонюсь, а то они со мной разговаривать пока не хотят