типа выход из состояния кризиса и неписания, про девочку и мальчика и то, что из этого получилось, без хэппи-эндаОн виснет в баре, чтоб отдохнуть, а не веселиться. Этот парень, конечно, непротив сегодня напиться — Тэрри думает, как скорей перейти границу, как познакомиться с этим чертовым недопринцем, пепелит его взглядом из-под густых бровей.
Джереми двадцать пять. И он ненавидит людей, презирает всё, что связано с площадями, глумится над мудозвонами с их ледямиблядями.
Тэр в нетерпении барабанит о стол ногтями, она б с радостью поменялась сейчас ролями с той певичкой, что на эстраде в цветных лучах. Тэр встает со стула, поборов свой ненужный страх, ближе садится к этому мизантропу. Сколько Джерри пьет — так хватит на целую роту. И вот уже Тэрри — спасибо автопилоту — тащит его в ночь с пятницы на субботу в какую-то из дешевых гостиничных комнат.
Как добраться дотуда снова, она не вспомнит, но зато оставит в памяти стол и кресло, плохонький душ и как для двоих там тесно, как рычанье чужого парня бывает лестно, как в другой бы день это всё было б неуместно, и как были остры его выступающие ключицы. Ничего подобного больше с ней никогда не случится.
Тэрри знает цену вещам и, конечно, людям, если спросят про смерть, отвечает, что все там будем, если спросят про секс, то ответит, что шарик ртути удержать в кулаке нельзя, и еще пошутит, что таким, как она, не знакомы ни боль, ни страсть.
Джереми же неплохо знает, что власть над такими, как Тэр, это круче, чем крепкий алко, только Джерри и с перепоя не будет жалко этих девочек. Для него Тэрри просто самка, одна из тех, с которыми будет жарко, стоит лишь перебрать чуток и не сильно сопротивляться.
Тэрри в следующем месяце будет двадцать, она будет праздновать в том же баре, за стой же стойкой, улыбаться бармену, выглядеть сильной, стойкой, закусывать текилу лимона долькой, целовать друзей, заказывать музыку...
Только
Джереми не заметит ее, не проси. У него на таких слишком мало душевных сил.